Жена в придачу, или Самый главный приз  - Ирина Матлак

Контроль над ситуацией стремительно таял, отчего рогатик на моем плече гневно пыхтел и топал ногами. Мне всегда было свойственно рубить с плеча, но сейчас о своих действиях я не жалела. В одном Дирр был однозначно прав: я прямолинейна. И если существует выбор – действовать или сто раз все обдумать, однозначно выберу первое. В некоторых ситуациях это слабость, в некоторых – преимущество.

Ход моих мыслей бесцеремонно прервала зазвучавшая в наступившей тишине музыка. Олдер протянул мне ладонь.

– Третий танец мой, – сообщил маг таким тоном, словно и не было между нами только что случившегося разговора.

Обитатель моего левого плеча окончательно вскипел, и я вместе с ним. Решив, что танцев на сегодня достаточно, а очередное пятно на репутации мне все равно не повредит, я бесцеремонно проигнорировала приглашение. Развернулась и уверенно направилась к выходу из зала, желая побыть в одиночестве и немного остыть.

Уклоняясь от желающих со мной заговорить и пригласить на танец, я стремительно приближалась к заветным дверям. А заметив боковым зрением спешащую ко мне тетушку Ливию, ускорилась.

В висках бешено стучала кровь, по телу разлился жар. Перед глазами все плыло, веки горели, и как только я вышла из зала, ко всему прочему добавилась внезапная слабость.

«Да что это со мной?» – заторможенно подумала я, с трудом осознав, что такое состояние вызвано далеко не злостью.

Сделав еще несколько шагов и свернув за угол коридора, я прислонилась спиной к прохладной стене. Тяжело дыша, стояла так несколько минут, и, когда показалось, что мне стало лучше, ноги неожиданно подкосились.

Я словно превратилась в пульсирующий сгусток пламени, по глазам резанула яркая вспышка. А затем пришла темнота.

Запах был резким. Не сказать, что неприятным, но очень приторным, травянистым и отдающим горечью. Он забивался в легкие и будоражил сознание, вторгаясь в мой наполненный чернотой мир.

– Точно? – В знакомом голосе звучало волнение.

– А у тебя хоть раз появлялся повод во мне сомневаться? – отвечал незнакомый, хрипло-грубоватый. – Все с ней будет в порядке, яд выведен. И какого черта ты за нее так переживаешь? Если бы не ее папаша…

– Вот именно, – резко перебил Олдер. – Ее папаша. Она здесь ни при чем.

Я пришла в себя настолько, чтобы понимать суть разговора. Надеясь, что этого не заметят, продолжала лежать неподвижно, что, учитывая онемевшее тело, было просто. Голова налилась свинцом, и мне с трудом удалось вспомнить хоть что-нибудь. В первые мгновения я не помнила даже собственного имени, но постепенно воспоминания возвращались. И последним из них было то, где я вышла из бального зала в резиденции герцога Людрига.

– На, выпей, – предложил незнакомец. – Столько сил сегодня потратил. Угробить себя решил? Мало того что постоянно на задания таскаешься, так еще и девку эту на такое расстояние перенес.

– Это моя работа, – сделав несколько глотков, произнес Олдер.

– Конкуренток в борьбе за титул главы магической гильдии спасать? – хмыкнул его собеседник. – Или и впрямь жениться на ней вздумал?

Раздался легкий скрип – кажется, Олдер на что-то присел.

– Император сильно злился, когда узнал? – не дождавшись ответа, задал неизвестный собеседник Олдера новый вопрос. – Хотелось бы мне на его величество посмотреть, когда он твою физиономию в прессе увидел! Ох хотелось бы! Вся конспирация псу под хвост…

– Злился, да, – устало подтвердил Олдер. – Но смирился. Он прекрасно понимает, что заменить меня некем. Не знаю, Кир, насколько еще меня хватит. Возьму и брошу все к…

– Тшш, – внезапно шикнул незнакомец, склонившись надо мной. – Наша достопочтенная леди очнулась.

Продолжать изображать бесчувственную смысла не было, и я с трудом раскрыла глаза. Очень медленно – так, словно на каждое веко положили по неподъемному камню.

Сперва взгляд сфокусировался на немолодом мужчине с чуть прищуренными глазами, а все остальное воспринималось единым цветным пятном. Затем, скосив глаза в сторону и сконцентрировавшись, я увидела подавшегося ко мне Олдера, заставленный книгами шкаф и край деревянного стола. Но все это имело неестественные оттенки – как будто кто-то придал цветам невероятную, режущую глаза яркость.

Во рту пересохло, и, словно услышав мою беззвучную просьбу, незнакомец поднес к моим губам стакан воды.

– Я сам, – тут же оттеснил его Олдер и придержал мне голову, пока я утоляла жажду.

В мыслях творилась полнейшая каша. Хотелось задать бесчисленное количество вопросов, но язык повиноваться отказывался – когда я попыталась заговорить, издала лишь невнятное мычание. Собственное состояние пугало, но страху я старалась не поддаваться.

Зато, вспомнив свой последний разговор с Олдером, пожелала вновь отправиться в небытие. Собственные слова, поведение, вспышки гнева казались до того нелепыми, что я не могла в них поверить. Вернее, я и сейчас попыталась бы докопаться до правды, узнать, что скрывает Олдер, но делала бы это не столь эмоционально, как в тот момент.

Еще ни разу в жизни мне так не хотелось заговорить! Даже когда из-за папиного заклятия не могла разговаривать несколько дней, и то так не страдала!

– Кир, оставь нас, пожалуйста, – не глядя на незнакомца, попросил Олдер.

– Дожил, – пробормотал тот. – Из собственного кабинета выставляют…

– Кир.

Тяжело вздохнув, мужчина окинул меня странным взглядом, покачал головой и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Оставшись наедине с Олдером, я ощутила себя как никогда беспомощной, беззащитной и открытой. Ни шевельнуться, ни заговорить – только неподвижно лежать и смотреть на мага, пытаясь сфокусироваться на его лице.

Внезапно мне захотелось заплакать. От переполняющих эмоций, переживаний последних недель, накопившегося стресса. Я ведь тоже живой человек, чувствующий и умеющий страдать, а не механическая кукла, без устали борющаяся за победу в играх, когда все кому не лень стараются мне помешать.

Наверное, если бы сейчас дала волю слезам, я бы себя не простила. Не привыкла казаться слабой и, сколько себя помнила, всегда сдерживалась. Если обижали – давала сдачи, если случалось горе – оставалась одна и только тогда давала волю эмоциям. Не плакать. Не впадать в истерику. Нельзя.

Разговор взглядами длился недолго, но, кажется, Олдер все понял. Сейчас он смотрел на меня совсем не так, как на приеме, – ни иронии, ни насмешки, ни превосходства. Неожиданно он взял меня за руку, переплел наши пальцы, одновременно коснувшись моей щеки. А затем, словно победив что-то глубоко в себе, присел рядом, приподнял меня и прижал к себе. Так, словно я в самом деле была куклой – фарфоровой, хрупкой, с которой нужно обращаться очень бережно. Моя голова оказалась на уровне его сердца, бившегося неестественно быстро.

– Всевышний, Фелия, как же ты напугала, – сдавленно проговорил Олдер. – Я десяток лет жизни потерял, пока Кир тебя откачивал…